На какие только подвиги ради “спасения” не готовы пуститься наши отважные “зоозащитники”, не обременённые иной трудовой деятельностью.
Один скучал возле стен Госдумы, поглощая по ночам питательные коктейли и приковывал себя цепью, удивляя своей непроходимой удалью туляков.
Другая “на пенсию” прикупила пару гектар земли в Подмосковье, чтобы спасать, спасать и спасать всех собак в любых регионах. А если спасаться собаки не хотят, то их можно украсть и “спасти“, отправив в лучший мир. Предварительно, собрав деньги на спасение, разумеется.
Третья бросилась за тридевять земель, подальше от Москвы, имея в кармане лишь деньги на бензин, “спасать” умирающую собаку. Чем ей не угодили московские айболиты, догадаться сложно, но зато такое “спасение” сподвигло сограждан оттопырить кошельки на гораздо более значительную сумму, нежели потребовалось бы для лечения в захудалой столице России. Плевать, что для собаки это оказалось последним путешествием в её жизни. Зато какой надрыв в постах, какие горячие вести с палат, какие потоки презренных деньжонок на банковский пластик!
Вот о последней, об Ольге Игнатьевой, я как раз и хочу сегодня замолвить пару ласковых.
В промежутках между “спасениями” она стала строчить и рассылать свои кляузы по всем инстанциям России и Израиловки, где зарегистрирована наша международная зоозащитная ассоциация “Линия жизни”. Игнатьеву не смущало то, что она ничем не располагает, кроме своей собственной фантазии, домыслов и предположений, выдаваемых ею за реальные факты. Игнатьева вообще-то очень доверчивая дама. Настолько доверчива, что верит всему, что написано в интернете. И пытается обратить в свою веру соответствующие инстанции.
Но, как известно, Москва не верит слезам, а прокурор или менты – домыслам. Поэтому, когда Игнатьеву эти самые внутренние органы в вежливой форме послали на сторонний орган, а все её труды отправились в мусор, то Игнатьева решила так и сделать.
И она отправилась на известный сайт, где и наваяла свою Петицию. Известно давно, что подобные петиции являются всего лишь последним утешением уязвлённой тупости, но зато они позволяет собирать голоса в свою поддержку. А собирать Игнатьева любит. Очень любит. Настолько, что и прожить-то без сборов не может. Ведь, если не “спасать” и не собирать, то надо – какая гадость! – идти работать.
Я в последнее время с большим интересом наблюдал за этой лихорадочной активностью беспросветного скудоумия и не торопился реагировать. Писать на Игнатьеву заявление только за заведомо ложный донос мне показалось не совсем серьёзно. И, наконец-то, я своего дождался, ведь эта дама заслуживает гораздо более пристального внимания со стороны правоохранительных органов.
Честно говоря, для боданий со мною в правовом поле надо быть либо отважным, либо умным, либо непроходимым идиотом. Не потому, что я законченный юрист с двумя дипломами, как Гав-гав-рилова. Просто я, вместо того, чтобы покупать себе дипломы, уже в течение долгого времени штудирую нормативно-правовые акты и нахожу это занятие исключительно увлекательным и полезным. Но Игнатьева, как я мог убедиться лично, относится к последней категории.
Ведь отвагой у этой дамы и не пахнет – когда я ей позвонил, то пахло лишь медвежьей болезнью. Игнатьева несколько раз вопрошала меня дрожащим голоском, угрожаю я ей или нет. То есть, она даже этого не могла сообразить. Кстати, мы оба располагаем записью этого разговора, хотя я и не поставил Игнатьеву в известность (её вообще поставить никаким образом нормальному мужчине невозможно) о своей невинной привычке записывать свои личные разговоры.
Признаюсь честно, я ещё не встречал за всю свою жизнь такой непроходимой тупости и рвения, с которыми Ольга рыла себе яму – ведь наболтать собственным языком аж на четыре уголовные статьи … такое надо уметь! Я пока не хочу раскрывать эту тему в подробностях, пусть она будет сюрпризом для этой “зоозащитницы”, как и все мои дальнейшие действия. Скажу только одно – на ближайшие пару месяцев я обеспечу эту даму неприятными беседами с приятными людьми в форме. С перспективой суда, разумеется и последующего гражданского иска.